Песня года

Он в глухую ночь оседлал коня,
Он покинул замок тайком...

Саймон Серебряный Язык замолчал и задумчиво провел по струнам арфы. Начало песни ему удавалось всегда. Над продолжением приходилось думать. Желательно — в спокойной обстановке. Но какая может быть спокойная обстановка на третьем этаже пятиэтажного дома в Блошином конце? Слева резали свинью. Справа занимались любовью. Сверху бегали дети. Снизу ничего не было слышно, возможно потому, что остальные звуки заглушали. Через открытое окно доносились крики торговцев. Закрыть окно не помогало — воздух за окном был чуточку посвежее, чем в комнате.

Саймон заиграл мелодию, сначала тихо, потом чуть погромче. Недостающие слова прятались где-то совсем близко, их надо было отыскать.

— Эй, ты, кончать бренчать, у меня от твоих песен молоко скисло! — проорал за окошком хриплый женский голос соседки сверху.

— Оно от твоей рожи скисло! — не остался в долгу певец.

Соседка сверху как-то пыталась к нему приставать, видимо, ей было мало пятерых детей от разных мужей и захотелось обзавестись еще одним. Саймон посмотрел на соседку и понял, что столько не выпьет.

Он помчался по улицам городским,
Ненасытной страстью влеком.

Саймон пропел получившиеся четыре строчки еще раз и остался доволен.

— Эй, певец, спой нам «Медведя и прекрасную деву!», — донеслось с улицы.

Саймон тяжело вздохнул. Он терпеть не мог популярных песен, написанных не им. Особенно таких вульгарных. Тем не менее, он высунулся из окна и спросил:

— А что мне за это будет?

— Кружку эля нальем! — ответили с улицы.

— Меньше, чем на кувшин борского золотого не согласен!

На улице замолчали. Может, отправились за борским золотым. Или за другим певцом.

Саймон продолжил водить по струнам арфы. Свинью наконец-то зарезали, но дети в квартире сверху продолжали бегать с удвоенной силой.

Там жила она, его тайный клад,
Наслажденье его и позор,
И он отдал бы замок и цепь свою
За улыбку и нежный взор.

Получилось! Ну а припев давно был уже готов.

Золотые руки всегда холодны, а женские — горячи...

— Кто самый лучший певец в Семи Королевствах? — громко спросил Саймон у окружающего пространства. — Саймон Серебряный Язык!

— О да! — громко вскрикнула женщина справа. Скорее всего, она отвечала не Саймону, но тот решил об этом не думать.

— Это будет песня года! — гордо произнес певец и снова взялся за арфу.

Слева что-то разбилось об пол. Справа продолжили заниматься любовью с утроенной силой. Сверху дети дружно принялись подпевать, коверкая слова:

Выпал он из окна, уронил коня,
И уполз куда-то тайком,
Чтобы из окна не увидала она,
Не дала по башке котелком!

Саймон на всякий случай исковерканные слова тоже запомнил.

— Хорошие слова, — похвалил мужской голос справа. — Подробней давай! Кто он, кто она и что они делали с руками.

— Ты сам про руки не забывай, — откликнулся женский голос. — Давай, певец, пой дальше!

Саймон усмехнулся и запел дальше. Три куплета песни он пропел раз двадцать, так что через полтора часа весь дом знал слова, а детишки исковеркали всю песню до конца. А потом получили по подзатыльнику от матери и замолкли.

«Золотые руки всегда холодны, а женские — горячи...» — радостно подпевал весь дом.

Распахнулась дверь и ввалилась компания наемников с парочкой шлюх. В руках один из наемников держал кувшин с вином.

— А ну давай, певец, «Медведя и прекрасную деву»!

— Борского золотого не нашли, зато принесли дорнийское!

Саймон для виду стал отпираться:

— Я новую песню написал, хотите ее спою?

— Твою новую песню мы уже слышали, сами спеть сможем! — воскликнула шлюха. — Давай «Медведя».

Саймон осушил кубок, взялся за лютню и запел про медведя.

— Никто еще не слышал этой песни! — уверял Саймон Тириона, расположившись в дальней комнате низкопробного кабачка. — И не услышит, если мы с вами договоримся!

Полтора десятка соседей и еще полсотни жителей Блошиного Конца, обитающих поблизости, в счет не шли. Мало ли какие песни они горланят за кружкой эля. В Красном Замке их не услышат.

В Красном Замке действительно новую песню Саймона не услышали. Тирион и Бронн постарались. А потом случилась свадьба Джоффри с трагическим концом и обоих перестало интересовать, какие песни поют в Блошином конце.

— Я новую песню знаю, — сказал один из воинов армии Ланнистеров на коротком привале. И запел:

Он в глухую ночь оседлал коня,
Он покинул замок тайком...

Песня понравилось. После первого раза все стали дружно подпевать.

— Я ее раньше не слышал, — произнес другой солдат.

— Да ее весь Блошиный Конец поет. Говорят, певец, который ее сочинил, пропал куда-то, наверное, нанялся в замок петь перед лордами и теперь на золоте ест. Ну и пусть себе поет своим лордам, мы здесь споем не хуже!