Темно было

— Я так и знал, что ты придешь!

Ангарато вышел на крыльцо раньше, чем Артаресто постучал в дверь. Артаресто не переставал удивляться, как по разному вернулись его братья. Финдарато возвращался к жизни медленно, как пробуждаясь от тяжкого сна, а Ангарато как будто бы и не умирал. Из разговора втроем ничего не получилось, встреча получилась — а разговор нет. Финдарато достаточно было смотреть на брата, Ангарато не хотел его тревожить, а Артаресто боялся задать вопросы, потому что Финдарато один раз на них уже не ответил. Если бы он не повернул тогда назад в Арамане... Если бы он оставил отца одного, а сам ушел с братьями...

— Глупости думаешь, — заявил Ангарато, когда они отошли от дома на порядочное расстояние. — Нам очень тебя не хватало, брат, но я благодарил судьбу, что ты в Валиноре и не видишь, как твои родичи постепенно сходят с ума. Не удивляюсь, почему тебе Финдарато ничего не рассказал!

Они дошли до сада возле королевского дворца и сели там на траву под большой яблоней. Ангарато, прежде чем продолжить, некоторое время смотрел в небо.

— Здесь даже ночь другая. Думал — никогда не привыкну, а уже привыкаю...

— Ты же всего три дня здесь! — воскликнул Артаресто.

— Так это же много! За три дня знаешь, сколько можно успеть сделать? Спалить весь Дортонион, утонуть в топях Серех, дойти до Ангамандо... я уж не говорю, сколько времени надо, чтобы мнение о тебе поменялось на прямо противоположное.

Ангарато неожиданно рассмеялся:

— Не смотри на меня так, я же сказал — все расскажу. Моя судьба такая — правду о страшных событиях рассказывать, Тинголу... Элвэ то есть, об Альквалондэ я рассказал, больше никто не решался. Иначе бы это сделали морготовы шпионы, ну, а им доверять не следует. Они говорят правду через слово, а то через два или три, и никогда не знаешь, сколько именно слов надо пропускать, чтобы докопаться до этой правды.

Артаресто слушал, не перебивая, и не переспрашивая, так что время от времени приходилось переспрашивать его брату:

— Что ты не удивляешься? Можно подумать, ты меня не слушаешь.

— Нет, я тебя слушаю, — Артаресто улыбнулся, — ты говоришь, дочь Элвэ полюбила смертного? Мне трудно представить, кто такие смертные.

— Они ничуть не хуже элдар, а некоторых даже лучше. Берен и его отец Барахир в особенности. Барахир спас нас с Финдарато, когда мы спешили в Дортонион на выручку Айканаро. Финдарато потом вернулся в Нарготронд, а я отправился с Барахиром в Дортонион. Он сказал, что Айканаро уже нет в живых... но отомстить-то за него я должен был! Пока мстил, Аротир сдал Минас-Тирит... нет, я его не виню, я сам наверное не удержал бы...

— Ты вернулся к Финдарато?

— Вернулся, но не сразу. Я долго оставался с Береном в Дортонион, уничтожили весь отряд Барахира, но мы были в разведке и нас не нашли. Еще четыре года мы там оставались, потом нас окружили орки и оттеснили друг от друга. Я дошел до Нарготрода в полной уверенности, что Берен меня догонит. А догнал он много позже, успев до этого побывать в Дориате, где Тингол потребовал с него Cильмариль.

— Зачем Элвэ Сильмариль?

— Затем же, зачем и всем остальным! Мы сильно поспорили с Финдарато, он предлагал идти за Камнем, а я — поговорить с Тинголом. Тогда в Нарготронде жили Тьелкормо и Куруфинвэ, они бежали из Аглон через весь Белерианд, но хотя бы одно доброе дело по дороге сделали — спасли Аротира. Иначе я бы их выгнал из Нарготронда.

Артаресто смотрел на брата со странной смесью обожания и ужаса. Трудно было представить все, о чем Ангарато с такой легкостью рассказывал. Наверное, поэтому почти и не получалось переспрашивать и уточнять. Что-то, все же, требовалось сказать и Артаресто спросил:

— И что же? Неужели ты пошел к Моринготто? Один?

— Не один, с Береном и еще десятью воинами. Маленький отряд имеет больше шансов добраться до цели без потерь.

Ангарато рассказывал, и пережитое вставало перед ним, как наяву. Тол-ин-Гаурхот, им же построенная крепость, ставшая чужой, поединок на песнях с Гортхауром, в котором элдар помогли сами камни крепости, помнящие их. Переход через Анфауглит, где они потеряли двоих. Плен в Ангбанде, где камни уже не могли помочь — но так вовремя пришли на помощь Финрод и Лютиэн, которую сыновья Феанаро хотели заточить в Нарготронде. Финроду это стоило власти в Нарготронде, а потом и жизни, ибо он не ушел из Ангамандо. Ангарато ушел, как — сам удивляется, и мало того — вернулся в Нарготронд и изгнал оттуда сыновей Феанаро.

— Ты не думай, что я всех людей люблю, как Финдарато. К нам позже пришел один родственник Берена, он ему такой же родственник как мне Куруфинвэ. Я не о степени родства говорю. Два дня я его терпел, на третий послал. К Куруфину. Не знаю, дошел он или не дошел, мы с Глаурунгом сражались, в пещеры он забраться не сумел, но попортил окрестности изрядно. Тингол не поделил что-то с гномами и они его убили, а как еще Берен и Лютиэн умерли, разумеется, сыновья Феанаро у их сына, Диора, сразу стали требовать Сильмариль. Я ему сразу предложил Камень в Нарготронд отправить, Диор так и сделал, только его это не спасло.

Ангарато посмотрел на небо, которое уже начало светлеть. Надо же, почти всю ночь просидели — и не капли усталости.

— А ты? — тихо спросил Артаресто. — Тебя не сыновья Феанаро убили?

— Не знаю, кто меня убил, темно было, — отмахнулся Ангарато.

— А Сильмариль?

— Надеюсь, Эльвинг успела дойти до Гаваней. Всех тайных ходов из города даже Тьелкормо и Куруфинвэ не знали. Тьелкормо и Карнистиро в Дориате погибли, а Куруфинвэ... — Ангарато замолчал.

Аратаресто подождал немного, потом решился задать вопрос:

— Это ты...

— Не знаю, — Ангарато развел руками. — Темно было.

Он знал. Но не хотел говорить это сейчас Артаресто. Жила в нем странная уверенность, что есть шанс оказаться снова в Эндорэ и завершить незаконченный разговор с Майтимо. С единственным, с кем можно было поговорить.